Медицинский портал

Сегодня, 3 марта, исполняется 20 лет со дня преставления Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена. Малоизвестным страницам биографии Святейшего Патриарха Пимена в в 1920-е — 1940-е гг. посвящена статья преподавателя Московской духовной академии Д.В. Сафонова.

3 мая исполнилось 20 лет со дня кончины Святейшего Патриарха Пимена. Об этом Патриархе написано еще не много, сведения о его жизни и служении в 1920-е — 1940-е гг. многим даже церковным людям до сих пор неизвестны, значение его подвига во многом еще не оценено. «Последний советский патриарх», «патриарх застойной эпохи» — так часто характеризуют его многие исследователи, оставляя читателя в неведении о том, какой тяжелейший путь прошел иеромонах Пимен в первые двадцать лет своего монашества. Наименее известному периоду жизни будущего Патриарха — двадцатилетию, прошедшему от принятия монашества до возведения в сан игумена (1927-1947 гг.) — хотелось бы посвятить данный небольшой очерк. 

Будущий глава Церкви родился в семье Михаила Карповича и Пелагеи Афанасьевны Извековых 10 (23) июля 1910 года. Место его рождения точно указано в студенческом билете, выданном 1940 г. и заверенным его подписью: село Кобылино Бабичевской волости Малоярославского уезда, Калужской губернии[1]. Это родина его отца, именно здесь в 1867 г. родился Михаил Карпович Извеков.

Однако в официальном послужном списке будущего Патриарха, сохранившемся в архиве Московской Патриархии, местом рождения Патриарха значится город Богородск (ныне — Ногинск), отсюда эти сведения перекочевали во все официальные биографии Патриарха.

Сына в семье ждали долго: после рождения старшей дочери Марии все дети Извековых — Анна, Владимир, Михаил, Людмила — умирали во младенчестве. И тогда мать дала обет, если будет сын, посвятить его Богу. Так родился, в праздник Положения Ризы Господней, Сергей Извеков — дитя молитвы и обета. Отец Сергея работал механиком на Глуховской фабрике Арсения Морозова под Богородском, где и жила его семья. Очевидно Пелагея Афанасьевна (в девичестве Иванова), которой на момент рождения сына было уже 39 лет, уехала на родину мужа в деревню на летние месяцы, там и родился будущий Патриарх. 28 июля его крестили в Троицкой церкви с. Глухова Богородского уезда[2].

Долгожданный сын стал центром ее жизни. Ей удалось рано приобщить сына к чтению духовной литературы. «Я с детства увлекался творениями «русского златоуста» — архиепископа Херсонского Иннокентия», — вспоминал в 1970-е годы Святейший Патриарх.

Вместе с матерью мальчик совершал паломничества по святым местам, особенно часто они бывали в Троице-Сергиевой лавре, Пелагея Афанасьевна исповедовалась у старца Зосимовой пустыни преп. Алексия (Соловьева). Вспоминая свое первое паломничество в Троице-Сергиеву Лавру, Патриарх говорил: «Привезенный своей роди­тельницей в святую Лавру Сергиеву, когда мне исполнилось восемь лет, я впервые исповедовался и причащался Святых Тайн в Зосимо-Савватиевской церкви Лавры»[3].

Когда Сергей немного подрос, он начал ездить по православным обителям один или в сопровождении друзей. Св. митрополит Макарий (Невский), живший на покое в Николо-Угрешском монастыре, сказал ему: «Помолись за меня, у тебя великий, но тяжелый путь». Блаженная Мария Ивановна Дивеевская, увидев юношу, вскочила и запричитала: «Смотрите, смотрите, владыка к нам пришел, владыка. Поставьте его калоши отдельно. Владыка, владыка пришел».

Очень рано при помощи опытных наставников овладев секретами регентского и певческого искусства, мальчик пел на клиросе в богородском Богоявленском кафедральном соборе, сам пробовал руководить хором. Был иподиаконом при Богородском епископе викарии Московской епархии Никаноре (Кудрявцеве). 23 сентября 1923 г., по данным ОГПУ, Патриарх Тихон «за резкий отзыв о себе» отстранил епископа Никанора от управления викариатством[4]. Уже после последовавшей вскоре смерти епископа Никанора, в октябре 1923 г., на Богородское викариатство был хиротонисан епископ Платон (Руднев), иподьяконом которого также был Сергей Извеков.

В Богородске Сергей Извеков одним из лучших учеников заканчивает школу второй ступени имени В.Г. Короленко, о чем в октябре 1925 г. ему было выдано свидетельство[5]. В этой школе, преобразованной из гимназии, еще работали старые преподаватели. В годы учебы проявился интерес Сергея к изобразительному искусству и поэзии. В августе 1925 г. Сергей приехал в Саровскую пустынь, выразив желание принять здесь монашеский постриг[6]. В это время здесь подвизалось около 150 монахов. Празднование дня памяти преподобного 1 августа собирало огромное число паломников со всей страны.[7] Один из старцев пустыни благословил будущему Патриарху ехать в Москву: «Тебя ждут там». Осень 1925 г. была уникальным временем в истории православной Москвы, после смерти Патриарха, как бы успокоившись, антицерковные органы советского государства ослабили контроль за Церковью, руководитель которой святитель Петр, опираясь на епископов из Даниловского монастыря, действовал все более решительно и смело.

Приехав в Москву к празднику Сретения Владимирской иконы Божией Матери, Сергей Извеков оказывается в Сретенской обители, где его друг М.Е. Губонин знакомит его с настоятелем монастыря епископом Борисом (Рукиным). Епископ Можайский Борис, человек высокоодаренный, но честолюбивый, в то время уже лидер оппозиционной группы епископов, которые готовили отстранение от местоблюстительства митрополита Петра (Полянского). Уже в декабре 1925 г. эти епископы образовали т.н. григорианский раскол. Епископ Борис летом-осенью 1925 г. совершал достаточно много монашеских постригов, намереваясь пополнить состав братии молодыми монахами. Так, 22 августа 1925 г. здесь им был пострижен будущий архиепископ Иероним (Захаров)[8], в миру Владимир Захаров, тогда же рукоположенный епископом Борисом во иеромонаха[9]. Сергей Извеков произвел хорошее впечатление на епископа Бориса своим регентским мастерством и остался в Сретенской обители. Здесь, 4 декабря 1925 г., от руки епископа Бориса он принимает иноческий постриг с именем Платон[10]. Ранний постриг, как уже говорилось, — во многом заслуга матери, с детства готовившей сына к монашеству, так как еще до рождения обещала Богу посвятить сына Ему.

Молодой инок Платон, как и иеромонах Иероним[11], не захотел остаться в братии монастыря после образования сразу после ареста митрополита Петра 9 декабря 1925 г. григорианского раскола, одним из лидеров которого был епископ Борис, да и монашеская жизнь в Сретенской обители после ухода в раскол ее настоятеля сходила на нет. Знание богослужебного устава и церковного пения всегда отличали служение будущего Патриарха. Он прекрасно руководил церковными хорами.

Живший в то время в Москве брат святителя Илариона (Троицкого), возглавлявшего Сретенский монастырь в 1920-1923 гг., епископ Даниил (Троицкий) попросил инока Платона стать регентом храма Спаса Преображения в Пушкарях, который находился от монастыря на Сретенке. В 1926 году инок Платон руководил хором в храме в честь Флора и Лавра у Мясницких ворот, возле Центрального почтамта, а затем в храме преподобного Максима Исповедника на Варварке. В том же году инок Платон становится регентом правого хора храма свт. Пимена в Новых Воротниках (в Сущеве), в 1936 г. этот храм, находящийся недалеко от станции метро Новослободская, оказался в руках обновленцев и был последним их храмом в Москве. Прослужил здесь будущий Патриарх до 1932 г[12]. Настоятелем храма в годы служения в нем будущего Патриарха был протоиерей Николай Бажанов, который и пригласил юного регента в свой храм. Летом 1946 г. здесь отпевали скончавшегося лидера обновленцев Александра Введенского. 9 октября того же года храм Пимена Великого был передан Православной Церкви.

В апреле 1927 г. был освобожден из заключения Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий, после чего он смог поселиться в Москве в Бауманском переулке. Деревянное здание по Бауманскому переулку д.6. не сохранилось. Сюда не раз приходил инок Платон. Позднее он вспоминал, что в 1920-е-начале 1930-х гг. он находил здесь ночлег вместе с другими клириками, не имевшими своего угла в Москве.

21 сентября / 4 октября 1927 г. в день памяти свт. Димитрия Ростовского по распоряжению управляющего Московской епархии архиепископа Филиппа (Гумилевского)[13] в Параклитовой пустыни Свято Троице-Сергиевой Лавры инок Платон был пострижен в мантию. Постриг совершил игумен Агафодор (Лазарев) с наречением имени Пи­мен — в честь подвижника Египетской пустыни преподобного Пимена Великого. «В одном из самых уединенных скитов Лавры, — вспоминал Святейший Патриарх, — в пустыни Святого Духа Параклита состоялось мое пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего монашеского искуса, «вся вменяющего во уметы, да Христа приобрящу». Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника Лавры архимандрита Кронида много добрых семян посеявшего в мою душу»[14]. Принимая монашество, 17-летний юноша отчетливо понимал, что он уготавливает себе нелегкий путь, гонения на Церковь только набирали обороты. В это время принимали постриг, действительно, по призванию: «Все корыстолюбивые, недобросовест­ные люди ушли — остались лучшие. Полулегальное, стеснен­ное со всех сторон, ежеминутно ожидающее ареста и полного разгрома, монашество в это время отличалось чистотой своей жизни, высотой молит­венных подвигов», — писал очевидец событий А. Левитин[15]. Это был год, когда борьба с духовенством достигла своего пика. Они лишались жилья, земли, налоги, которые накладывались на них, многократно превышали их доходы. Сотни священнослужителей слагали с себя сан, желая выжить. Боясь высылки и ареста, многие жены священников и их дети шли на разрыв с отцами. 19 февраля 1930 года митрополит Сергий (Страгородский) направил председателю Комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК памятную записку о нуждах Православной Церкви в СССР, в которой описывал ужасающее положение духовенства. Однако страх за свою жизнь и будущую судьбу не мог остановить будущего Патриарха в его желании полностью посвятить свою жизнь служению Богу.

«Мое имя Пимен, в переводе с греческого "пастырь", — говорил впоследствии Святейший, — дано мне в монашестве не случайно и обязывает ко многому. Господь судил мне быть пастырем. Но Он же заповедал в Евангелии: "Пастырь Добрый полагает душу свою за овец своих"». Столь юный возраст не позволил сразу же совершить диаконскую хиротонию монаха Пимена. В иеродиакона он был рукоположен 16 июля 1930 г. накануне своего двадцатилетия в день памяти свт. Филиппа в Богоявленском соборе в Дорогомилово архиепископом Филиппом (Гумилевским). Основным послушанием его до хиротонии было управление хором храма св. Пимена, после хиротонии он был приписан к храму Богоявления в Дорогомилово. Не имея возможности получить систематическое богословское образование, монах Пимен перед рукоположением сдал экзамены за курс семинарии комиссии под председательством бывшего ректора Вифанской семинарии прот. А. Зверева. 

25 января 1931 г. тем же архиереем в Богоявленском соборе он был рукоположен во иеромонаха, 9 сентября того же года он был награжден набедренником[16]. Архиепископ Филипп вскоре после этой хиротонии, 8 февраля 1931 г., был арестован. В 1932 г. к празднику преподобного Пимена Великого новый управляющий Московской епархией архиепископ Дмитровский Питирим (Крылов) возложил на о. Пимена наперсный крест.

В апреле 1932 г. 21-летнего иеромонаха арестовывают в первый раз. Он подпал под массовые аресты священнослужителей, проводившиеся с целью ликвидации нелегальных монашеских общин. В том же месяце был арестован епископ Афанасий (Сахаров), другие руководители и члены нелегальных монашеских общин. В ноябре 1933 г. на вопрос американского корреспон­дента «Чикаго Дейли Ньюс»: «Существуют ли еще монахи?», глава Комиссии по делам культов при ЦИК СССР П.Г. Смидович сказал: «По сведениям, которые имеются у Комиссии, института монахов, как такового, в РСФСР больше не существует. С ликвидацией монастырей само­упразднился и институт «монахов». Последние сохранились лишь в лице отде­льных служителей культа при действующих церквах»[17]. В своих показаниях на допросе 20 апреля 1932 г. он не побоялся исповедовать Христа перед гонителями Церкви: «Я человек глубоко верующий, с самых малых лет я воспитывался в духовном духе. Имею письменную связь с сосланным, с Варнавой иеромонахом, которому иногда помогаю материально. Антисоветской агитацией я никогда не занимался и не занимаюсь. Ни в какой а/с группировке не состою, никогда не распространял провокационных слухов, что в СССР идет гонение на религию и духовенство. Воспитанием молодежи в антисоветском духе я не занимался. Состоя регентом при церковном хоре, после окончания богослужений и до ко мне приходили на квартиру певчие хора, но а/с разговоров я с ними не вел».[18] По делу «церковно-монархической организации» проходил 71 человек, которым были предъявлены стандартные обвинения. Так, иеромонах Пимен обвинялся в «разговорах о восстановлении монархии», ведении совместно с диаконом Сергием Туриковым «антисоветской агитации», совершении треб на дому[19]. Девятнадцать человек, проходивших по делу, были освобождены, среди них был и иеромонах Пимен. Заседание коллегии ОГПУ, утвердившее решение о его освобождении, состоялось 4 мая 1932 года. Арестовывавшиеся в этот период священнослужители в основном находились в оппозиции митрополиту Сергию, возможно, решение об освобождении иеромонаха Пимена было принято, когда следователи поняли, что он не принадлежит к непоминающим. Сыграла свою роль и молодость о. Пимена. Как вспоминала арестованная в этот же период молодая прихожанка Валентина Яснопольская, следователь говорил ей, что к молодежи в ОГПУ «чуткое отношение», к ее представителям относились не так жестко, как к старшему поколению[20].

Однако спокойно совершать свое служение власти ему тоже не дали. В октябре 1932 году он был призван в ряды Красной армии и направлен в 55-й отдельный конный транспорт в городе Лепеле Витебской области Белоруссии, где он прослужил до декабря 1934 года[21]. За время службы в армии он получил образование фельдшера и ветеринара, которое так пригодилось ему в последующие годы, позволив выжить во время лагерных заключений и в годы войны. В конце 1934 г. молодой иеромонах вернулся к служению в храме Богоявления в Дорогомилово.

Власти, после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г., все больше ужесточали внутреннюю политику, начались массовые депортации «бывших людей», в том числе духовенства из крупных городов, прежде всего Москвы и Ленинграда. Был закрыт «Журнал Московской Патриархии», сведена к минимуму деятельность Московской Патриархии[22]. В 1935 г. о. Пимен был выведен за штат[23]. Такое решение Московская Патриархия принимала в те годы в отношении арестованных клириков, кроме того, штаты сокращались в ответ на требования власти.

К этому периоду относится работа иеромонаха Пимена с П.Д. Кориным. В начале тридцатых годов рождается великий замысел художника Павла Корина: картина крестного хода, выходящего из царских врат Успенского собора и вбирающего в себя всех лучших людей церковной России — Русь уходящая. В центре композиции — три патриарха: Тихон, Сергий, Алексий. А справа, в первом ряду, в полный рост фигура 25-летнего иеромонаха Пимена. Будущий патриарх действительно нередко бывал, по воспоминаниям, в 1935 г. в мастерской Павла Корина на Пироговке. Ни никто никогда не мог объяснить, как, по какой таинственной интуиции делает художник молодого иеромонаха практически центром своей картины, пророчески видит в нем подлинный лик церковной России — Руси Восходящей[24].

В начале 1937 г. последовал новый арест иеромонаха Пимена. До «расстрельного» постановления ЦК, принятого в июле, оставалось еще несколько месяцев. Постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ приговорен к принудительным работам на строительстве канала Москва-Волга[25]. Он был направлен в Дмитлаг, располагавшийся в районе подмосковного Дмитрова. Дмитровский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР — громадное лагерное объединение, предназначенное для строительства канала Москва-Волга (кроме самого канала с его многочисленными шлюзами, плотинами, водохранилищами, узниками Дмитлага построен в Москве стадион «Динамо», Южный и Северный (Химкинский) порты и др.). Пригодилась полученная в армии специальность ветеринара — он следил за здоровьем работавших на строительстве многочисленных лошадей. Очевидно, гибель лошади была причиной осуждения о. Пимена, статья, по которой он был вторично осужден, гласила: «утрата, умышленная порча… патронов и лошади, влекут применение меры социальной защиты в виде… лишения свободы не ниже трех лет или высшую меру социальной защиты»[26]. Люди на непосильных работах при крайне скудном питании и отсутствии медицинского обслуживания умирали тысячами. Хоронили их, просто засыпая грунтом на дне самого канала. Работа по строительству канала была закончена в 1937 г., в связи с чем в январе 1938 г. Дмитлаг был ликвидирован. 55 тысяч заключенных из 177 тысяч были освобождены «за ударный труд». Непосредственно на строительстве канала о. Пимен не работал, и имел статью, полученную в лагере, поэтому освобождению он не подлежал. Часть заключенных Дмитлага была выслана в Узбекистан. Среди них был и з/к Извеков. Об этом времени Патриарх говорить не любил или говорил кратко: «Тяжело было. Слава Богу, что все прошло». Как-то он сказал: «Да-да… пришлось рыть каналы». На вопрос, откуда он знает узбекский язык, он ответил: «Да… пришлось… Я там ведь работал, рыл каналы»[27].

На февраль 1939 г. он — санитарный инспектор, который должен был проверять качество питания в местах общепита Андижана. В начале августа 1939 года иеромонах Сергей Михайлович Извеков, так он проходил по документам, переводится на работу заведующим областным Домом санитарного просвещения (ДСП) отдела здравоохранения Ферганской области в городе Андижане, где поработал до июля 1940 г.[28] В августе 1939 г. он побывал в командировке в Москве на конференции работников санитарного просвещения. В это время на свободе оставалось только четыре архиерея, которые ежедневно ожидали ареста.

Летом 1940 г. он оставляет работу и поступает в институт. Сохранился студенческий билет. В 1940-1941 гг. Сергей Михайлович Извеков — студент литературного факультета Андижанского вечернего педагогического института. Учебу он начал совмещать с учительством. 25 октября 1940 г. он был назначен преподавателем и завучем Андижанской школы № 1. Здесь в Андижане жили и другие священнослужители, отбывшие ссылку в Средней Азии и получившие запрет на проживание в крупных городах. В городе не было храма, позднее, в годы войны, действовал молитвенный дом.

Иеромонах Пимен успел закончить только первый курс института. 10 августа 1941 г. он был призван на военную службу в ряды Красной Армии. Гитлеровцы рвались к Москве… Военная специальность, полученная до войны, а также гибель кадрового офицерства в первые месяцы войны, способствовали быстрому присвоению офицерского звания.

Несколько месяцев обучения в пехотном училище закончились в начале 1942 г. присвоением звания младшего комвзвода. 18 января 1942 года приказом № 0105 он был назначен командиром пулеметного взвода, входящего в 462 Стрелковую дивизию, однако на фронт, как большинство младших офицеров, учившихся с ним, он тогда отправлен не был. Сказалось образование, полученное в институте, и работа учителем, грамотные штабные работники армии тоже были нужны. 20 марта 1942 года он был назначен помощником начальника штаба по тылу 519 Стрелкового полка, который находился в резерве Ставки Верховного Главнокомандующего.

В мае 1942 г. его полк начал сражаться в составе Южного фронта с гитлеровцами. В это время началась разработанная в Ставке Харьковская операция. Она проводилась в основном силами Юго-Западного фронта под командованием генерала Р.Я. Малиновского, под общим командованием маршала С.К. Тимошенко.[29] 12 мая началось контрнаступление и к 15 мая войска продвинулись в среднем на 25 километров. Однако командование группы армий «Юг», перебросив значительные подкрепления, начало окружать прорвавшиеся советские части. Командование фронтом боялось прекратить операцию, чтобы не вызвать гнев в Ставке. В боях приняло участие и правое крыло Южного фронта[30], где воевал иеромонах Пимен. В результате войска были окружены немцами и уничтожены или взяты в плен, только 22 тыс. бойцов смогли выйти из окружения[31], вырвались также и другие небольшие группы бойцов. 29 мая 1942 г. Харьковское сражение закончилось, кольцо окружения окончательно замкнулось. 

Вероятно, к этому времени относится следующий рассказ: «Во время войны полк, где воевал будущий Патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, где люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах, и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: «Батя, молись. Куда нам идти?». У иеромонаха была потаенно-запрятанная икона Божьей Матери, и теперь под огнем он слезно молился перед ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством — все увидели, как ожила вдруг икона и Божья Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся»[32]. Другой рассказ военных лет повествует об этом так: «Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего Патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: «Идите прямо по этой тропе и спасетесь». Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету и воины действительно вышли из окружения»[33]. Адриан Егоров перессказывал слышанную им от Патриарха историю: «Однажды о. Пимен (ему поручили доставить командованию пакет с донесением) помолился, перекрестился и сел в седло. Лошадь звали Судьба. Как рассказывал потом Патриарх Пимен, опустил он поводья и тронулся в путь. Дорога лежала через лес. Благополучно прибыл в часть и вручил пакет. Его спрашивают: "откуда прибыл?", — и он в ответ показывает рукой направление. "Нет, — говорят ему, — оттуда невозможно приехать, там все заминировано"»[34].

28 июля 1942 г. Сталин издал приказ № 227, который предусматривал карательные меры вплоть до расстрела за отступление без приказа. Приказ получил на фронте название «Ни шагу назад!». Войска Южного фронта, прикрывающие северо-кавказское направление и Сталинград, несли огромные потери от наступающего врага. 28 июля 1942 г. Южный фронт был расформирован, а его оставшиеся части переданы Северо-Кавказскому фронту[35]. 29 июля 1942 г. о. Пимен был контужен. Почти четыре месяца лечения в военном госпитале № 292 дали результат. 26 ноября 1942 года он был назначен заместителем командира роты 702 Стрелкового полка, находившегося в резерве. 23 февраля 1943 года полк в составе 213-й Стрелковой дивизии отбыл на фронт. 4 марта 1943 г. началась Харьковская оборонительная операция. Войска Воронежского фронта под командованием генерала-полковника Ф.И. Голикова, имея огромные потери, понесенные в ходе попытки наступления, перешли к обороне. Им противостояли элитные части СС, входившие в группу армий «Юг», под командованием фельдмаршала Манштейна. Противник стремительно рвался к Белгороду. Чтобы остановить врага, Ставка начала выдвигать для усиления Воронежского фронта стратегические резервы[36]. 13 марта 1943 года полк ст. лейтенанта Извекова выгрузился на станции Валуйки и вошел в состав 7 Гвардейской армии. 25 марта наступление врага было остановлено. Попытка врага взять реванш за Сталинград не удалась. В кровопролитных сражениях марта-апреля 1943 г. под Харьковом участвовал заместитель командира 6-й роты по строевой части С. М. Извеков. 16 апреля 1943 года о. Пимен был вновь контужен. Авиабомба взорвалась рядом с местом, где укрывалась рота, которой командовал ст. лейтенант Извеков. Солдатики мои были щуплые, маленькие. А у меня спина широкая, я и прикрыл их собой», — рассказывал потом Святейший Патриарх Пимен, когда боли в спине давали о себе знать[37]. 

После этого в том же году ст. лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии 7 Гвардейской армии генерал-майора Ф.И. Шевченко[38]. Во время Курской битвы именно Воронежский фронт, куда входила 7-я гвардейская армия, в которой воевал будущий Патриарх, испытал наибольший удар врага.[39] Немцы выставили против фронта почти полмиллиона солдат. Воронежский фронт провел огромную работу по строительству инженерных сооружений. Гитлер бросил против них отборные войска вермахта и наиболее опытных генералов.[40] 7-я Гвардейская армия находилась на переднем крае фронта за Белгородом, имея за собой реку Корочу. 3 августа войска Воронежского фронта перешли в наступление.

Преследование противника продолжалось до города Харькова до 20 августа. 23 августа был взят Харьков[41]. Войска 7-й армии вышли к городу Мерефа, недалеко от Харькова. Здесь немцы создали мощный оборонительный рубеж. Нужно было под обстрелом врага, в том числе с воздуха, переправиться через р. Уду, приток Северного Донца. Прасковье Тихоновне Кориной Патриарх Пимен рассказывал о своем командире — генерале Ф.И. Шевченко: «Командир у меня был добрый. Под пули меня не посылал. Но, однажды, пришлось переправляться через реку…».

В полковой красноармейской газете «За победу» 26 августа в передовице писалось: «Противник, укрепившись на заранее подготовленных рубежах, сильным огнем пытается сдержать наше наступление. Несмотря на яростное сопротивление врага, бойцы переправились на западный берег реки и закрепились там. Идет ожесточенная борьба за населенный пункт. Немцы предприняли сильную контратаку. Наши воины отбили ее»[42]. 28 августа 1943 г. операция была закончена. Но среди выживших ст. лейтенанта Извекова не нашли. В штатно-должностной книге офицерского состава полка 30 сентября 1943 г. была сделана запись: «старший лейтенант Извеков Сергей Михайлович пропал без вести 26.8.43 Мерефск[ий] р[айо]н Харьк[овской] обл[асти]»[43]. Однако о. Пимен был жив, хотя его военное командование не знало об этом. Он был направлен в госпиталь в Москву, где проходил лечение после ранения[44]. Согласно послужному списку, о. Пимен (Извеков) прошел лечение в госпитале после ранения и был комиссован из армии[45].

29 ноября 1944 года он был задержан милицией в Москве и доставлен в 9-е отделение милиции города Москвы для установления личности. Задержание было произведено за нарушение паспортного режима, т.к. у него не было нужных документов. Выяснилось, что он проживал на Сущевском валу у двух монахинь. Было предъявлено обвинение в том, что он «скрывался от ответственности под видом служителя религиозного культа». Этот эпизод остается не проясненным до сих пор. Протоиерей Виктор Шиповальников утверждал, что Патриарх Пимен не был дезертиром: «Это работа СМЕРШа», — говорил он[46].   

Вероятно, зная о потеплении отношений Церкви и государства, о. Пимен надеялся вернуться к священнослужению и не пришел в военкомат после лечения в госпитале. Накануне ареста, 18 ноября 1944 г., Л.П. Берия направил записку И.В. Сталину о том, что работники госпиталей выдают справки об освобождении от военной службы без достаточных оснований[47]. Начались проверки.

15 января 1945 года военный трибунал Мосгарнизона вынес приговор: «не усматривая необходимости применения ВМН… Извекова Сергея Михайловича по совокупности совершенных им преступлений на основании ст. 193-7 п. "д" УК РСФСР лишить свободы в ИТЛ сроком на десять (10) лет без поражения в правах и без конфискации имущества за отсутствием такового у осужденного, лишив его в/звания «ст. лейтенант»».[48] Статья 193, которая называлась «Воинские преступления» и предусматривала наказание в том числе за дезертирство — от 5 до 10 лет лишения свободы или расстрел в военное время, однако применялся расстрел редко. Всего за войну за дезертирство было осуждено 376 тыс. человек. Часто это обвинение предъявлялось необоснованно.

24 ноября на встрече с архиереями участниками Архиерейского собора, прошедшего в Москве 21-23 ноября, глава Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов заявил, что «все священнослужители, состоящие на службе в церковных приходах, освобождаются от призыва по мобилизации, независимо от возраста»[49]. О. Пимену необходимо было получить в Московской Патриархии назначение на приход, и тогда он автоматически освобождался от военной службы. Таким образом, на момент ареста, он не мог быть назван дезертиром, т.к. подлежал освобождению от службы как священнослужитель. Однако осуждение последовало.

Иеромонах Пимен был доставлен по этапу в Воркуто-Печорский лагерь (Воркутлаг) 4 марта 1945 года[50]. Условия этого лагеря были гораздо более жесткими, чем в Дмитлаге, где о. Пимен отбывал наказание в 1930-е гг. Суровые морозы, отсутствие санитарных условий и нормальной пищи обрекало на смерть большинство заключенных. Как мы видели, о. Пимену не раз приходилось смотреть в глаза смерти и каждый раз молитва и упование на Бога побеждали страх смерти. Специальность санитара пригодилась и здесь о. Пимену, в лагере он работал санинструктором. Протоиерей Тихон Стрелецкий, отбывавший здесь срок оставил воспоминания о встрече с о. Пименом: «На 102 квартале в Коми на одном участке иду я с кладбища. Смотрю, на конюшне из трубы дым идет, значит, думаю, кто-то есть внутри. Захожу в конюшню. На постели лежит жеребенок, покрыт одеялом, только голова выглядывает. Я подошел, погладил. Осмотрел я келью, думаю: здесь живет не простой человек. Обогрелся я у печки. Через некоторое время входит молодой человек высокого роста. Я ему говорю: «Почему у тебя жеребенок на постели лежит?». А он отвечает: «Это сиротинка. Его мама сломала ногу на вывозе леса, и ее по лагерному обычаю зарезали и по 10 грамм мяса раздали заключенным. Та же участь ожидала жеребенка. Я пожалел его и взял на воспитание». «Вижу, вы не простой человек, — говорю ему. «Да, я — иеромонах. В лагерях уже во второй раз»[51].

18 сентября 1945 года на основании указа Президиума ВС СССР от 7 июня 1945 года иеромонах Пимен был освобожден по амнистии для участников войны. Если бы не освобождение, то можно с уверенностью говорить, что о. Пимен умер бы в лагере. Он испытывал сильнейшие боли в позвоночнике, отсутствие медицинской помощи определило невозможность установления диагноза. Сразу по выходе из лагеря он вернулся в Москву и обследовался. Оказался, что он болен туберкулезом позвоночника. До февраля 1946 года он находился на стационарном лечении — в Московском областном туберкулезном институте (МОТИ).

По выходе из больницы, как бывший лагерник, он не получил места в Москве и вынужден был искать место служения «за 101-м километром». Помог старый знакомый и сослужитель, с которым о. Пимен познакомился в 1925 г. в Сретенском монастыре — иеромонах Серафим (Крутень). 30 ноября 1925 г. он был арестован по делу митр. Петра, прошел лагеря и ссылки и после войны стал служить в Благовещенском соборе г. Мурома, где принял схиму с именем Савватий. В 1946 г. он стал духовником Одесского архиерейского дома. Архиереем во Владимирской епархии епископ Онисифор (Фестинантов) 27 августа 1944 года он был хиротонисан во епископа Владимирского и Суздальского из вдовых протоиереев. Он и назначил 20 марта 1946 г. иеромонаха Пимена по рекомендации схиигумена Савватия в штат Благовещенского собора бывшего Благовещенского мужского монастыря. Иеромонах Пимен служил в соборе, препоясав позвоночник жестким кожаным корсетом, т.к. проблемы с позвоночником постоянно давали о себе знать.

Будучи переведен в Одессу, схиигумен Савватий, рекомендовал о. Пимена епископу Одесскому и Херсонскому Сергию (Ларину). Будучи почти ровесником иеромонаха Пимена и в прошлом убежденным обновленцем, он в 1937 г. стал настоятелем ставшего обновленческим Пименовского храма в Москве, в котором регентовал до войны о. Пимен[52]. В ноябре 1941 г. Ларин был хиротонисан обновленцами во епископа Звенигородского, викария Московской епархии, он управлял Московской обновленческой епархией во время эвакуации Александра Введенского. 27 декабря 1943 г. он был принят в РПЦ мирянином и затем возведен в иеромонаха. 15 августа 1944 г. он был хиротонисан в Киеве во епископа Кировоградского, викария Одесской епархии, вскоре став управляющим Одесской епархией. В августе 1946 г. епископ Сергий назначил иеромонаха Пимена сразу на несколько должностей: казначея Одесского Ильинского монастыря, благочинного монастырей епархии и настоятеля архиерейской крестовой церкви. В Одессе находилась летняя резиденция Патриарха Алексия, проводившего здесь отпуска, так что иеромонах Пимен оказался на глазах у Святейшего. Жил иеромонах Пимен в покоях епископа Сергия.

К Пасхе 1947 г. по представлению епископа Сергия он был возведен в сан игумена. К этому времени прошло почти двадцать лет с момента его монашеского пострига. Это были годы труднейших испытаний, годы исповедничества за Христа. Он прошел все, испытания, выпавшие на его долю: арест в 1932 г., двухлетнюю армейскую службу, новый арест в кровавом 1937 г. с двухлетней каторгой на строительстве канала Москва-Волга, среднеазиатскую ссылку, воевал, рискуя жизнью, на самых опасных участках фронта, чудом Божиим будучи спасен из окружения, от вражеской пули и снаряда, перенес несправедливое осуждение за дезертирство, чуть не погиб в Воркутлаге, пережил тяжелейшую болезнь и не менее трех ранений, а о многих бедах, выпавших на его долю мы ничего не знаем.

В декабре 1947 г. он последовал за епископом Сергием в Ростов-на-Дону, где стал секретарем епархиального управления и ключарем кафедрального собора. Административные способности, проявленные игуменом Пименом, способствовали его назначению 11 августа 1949 г. наместником Псково-Печерского монастыря. Нынешний наместник обители архимандрит Тихон (Секретарев) свидетельствует о предсказании, сделанном тогда старцем Симеоном (Желниным): «Старец Симеон предсказал архимандриту Пимену о его Архиерейс­кой хиротонии и Патриаршем служении»[53]. Пророчество это, как известно, сбылось. Как говорится, об этом — отдельный рассказ…

Надеемся, что нынешний юбилей, а также предстоящее в июле 100-летие со дня рождения Святейшего Пимена вызовут появление новых исследований, публикаций в прессе, фильмов и передач о Патриархе-Исповеднике, как справедливо было бы назвать Святейшего Пимена.

[1] Студенческий билет Извекова С.М. Андижанский вечерний педагогический институт. 1940 г. Церковно-исторический музей Данилова монастыря.

[2] Выписка из личного дела Извекова С.М. Ростовское епархиальное управление. 4 июня 1949 г. Церковно-исторический музей Данилова монастыря.

[3] Мысли Русских Патриархов от начала до наших дней. М., 1999. С. 382.

[4] Цит. по: Сафонов Д.В. Единоначалие и коллегиальность в истории Высшего церковного управления Русской Церкви от свт. Тихона, Патриарха Всероссийского до Патриарха Московского и всея Руси Алексия I. Часть 1: Годы 1917-1925 // Богословский вестник издаваемый МДА и С. 2009. № 8-9. С. 318.

[5] Послужной список митрополита Ленинградского и Ладожского Пимена. 10 ноября 1962 г. Л.1.

[6] Дионисий (Шишигин), архим. Былое пролетает…// http://www.bogorodsk-noginsk.ru/stena/63_byloe.html

[7] Степашкин В.А. Хроника событий, связанных с именем преп. Серафима Саровского // Преп. Серафим Саровский. Агиография. Почитание. Иконография. М., 2004. С. 58.

[8] Якунин В. Н. История Самарской епархии в портретах ее архиереев. Тольятти, 1999.

[9] Маякова И.А. Иероним (Захаров) // ПЭ. Т. XXI. М., 2009. С. 317.

[10] Патриархи Московские. М., 2001. С. 101.

[11] Маякова И.А. Иероним (Захаров) // ПЭ. Т. XXI. М., 2009. С. 317.

[12] Послужной список митрополита Ленинградского и Ладожского Пимена. 10 ноября 1962 г. Л.1.

[13] С 1927 года архиепископ Звенигородский, управляющий Московской епархией, с 1931 года епархией не управлял, в 1933 году арестован, умер в тюрьме 1936 г.

[14] Пимен, Патриарх Московский и всея Руси. Слова, речи, послания, обращения. 1957-1977. М., 1977. С. 52.

[15] Левитин-Краснов А. Лихие годы. Париж, 1977. С. 194.

[16] Послужной список митрополита Ленинградского и Ладожского Пимена. 10 ноября 1962 г. Л.1.

[17] ГАРФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д.34. Л.77.

[18] Цит. по: Дионисий (Шишигин), архим. Былое пролетает…// http://www.bogorodsk-noginsk.ru/stena/63_byloe.html

[19] Там же.

[20] Яснопольская В. Счастливый случай // Мироносицы в эпоху ГУЛАГа: сборник / Сост. и коммент. П. Г. Проценко. Нижний Новгород: Издательство Братства во имя св. князя Александра Невского, 2004. С. 531.

[21] Послужной список митрополита Ленинградского и Ладожского Пимена. 10 ноября 1962 г. Л.1-2. Дата призыва здесь указана — январь 1932 г.

[22] См.: Мазырин А., иер. Попытки восстановления Патриаршества в 1935-1937 годы: Малоизвестные страницы истории // Журнал Московской Патриархии. 2007. № 3. С. 31-33.

[23] Послужной список митрополита Ленинградского и Ладожского Пимена. 10 ноября 1962 г. Л.2.

[24] Калинина Л. От "застоя" к возрождению: судьба Патриарха // Московское строительство. 2001. № 27.

[25] Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[26] Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[27] Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[28] Трудовая книжка Извекова С.М. Церковно-исторический музей Данилова монастыря.

[29] История Второй мировой войны. В 12-ти томах. М., 1975. Т.5. С. 129.

[30] Великая Отечественная война. 1941-1945. Энциклопедия. Гл. ред. М.М. Козлов. М., 1985. С. 822.

[31] Там же. С. 130.

[32] Павлова Н. Кто на Голгофе? // Москва. 1995. № 3. С. 200.

[33] Миллер Т.А. Святейший Патриарх Пимен. // Альфа и Омега. 2003. № 3 (37). С. 250.

[34] Спаси и сохрани. Свидетельства очевидцев. М., 2006. С. 181. Цит. по: Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[35] Великая Отечественная война. 1941-1945. Энциклопедия. Гл. ред. М.М. Козлов. М., 1985. С. 822.

[36] История Второй мировой войны. В 12-ти томах. М., 1975. Т.6. С. 140.

[37] Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[38] Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[39] История Второй мировой войны. В 12-ти томах. М., 1975. Т.7. С. 136.

[40] История Второй мировой войны. В 12-ти томах. М., 1975. Т.7. С. 143.

[41] История Второй мировой войны. В 12-ти томах. М., 1975. Т.7. С. 177.

[42] Цит. по: Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[43] Цит. по: Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[44] Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[45] Послужной список митрополита Ленинградского и Ладожского Пимена. 10 ноября 1962 г. Л.2.

[46] Журнал Московской Патриархии. 1991. № 9. С. 29. Цит. по: Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[47] Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939-март 1946. Архив Сталина: Документы высших органов партии и государственной власти. / Сост. В.Н. Хаустов, В.П. Наумов, Н.С. Плотникова. М.: Международный фонд «Демократия», 2006. С. 471-472.

[48] Цит. по: Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч. Со ссылкой: ЦАМО, Опись. 758053. Д.169. Л. 97.

[49] ЖМП. 1944. № 12. С. 18.

[50] Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч. со ссылко на: АУИН МЮ РФ по РК в городе Воркуте. Справка УФСБ РФ по Республике Коми от 04.08.2006 года № 10/2-565.

[51] Цит. по: Дионисий (Шишигин), архим. Указ. соч.

[52] Обновленческий раскол (Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики) / Сост. И.В. Соловьев М., Издательство Крутицкого подворья, 2002. C. 939.

[53] Тихон (Секретарев), архим. Врата Небесные. М., 2008. С. 138.